Заметки думателя

Разрушительная коммуникация. Как уничтожить отношения

Основное занятие в жизни людей — общение. Я бы не рискнул утверждать, что человеческая жизнь представляет собой только коммуникацию. Но очень близко к этому. Ведь человек проживает жизнь в коммуникационной среде, так же, как в атмосфере, состоящей преимущественно из кислорода и азота.
Помнится, я брался собирать интересные образцы общения людей между собой. Что было в них интересного — это их «повреждающий» характер. Это «боевое» общение, имеющее целью нанести оппоненту психический урон. Можно так общаться с врагами, им мало не покажется. С друзьями, пожалуй, таким образом поступать не надо, кроме тех случаев, когда от некоторых друзей надо избавиться.
Никаких особенных секретов в «повреждающем» общении нет, оно очень даже неплохо описано и проанализировано. Я просто постарался выделить некоторые характерные приёмы, трюки, ходы, которые, собственно, и производят разрушительный эффект.
Сначала о симптомах. Патогенность обнаруживает себя довольно быстро. Она заключается, в первую очередь, в заметном ухудшении самочувствия по ходу общения. Вроде бы разговор спокойный, осмысленный, даже дружелюбно-юмористический, а результат — как в анекдоте («Я пью и пью, а мне всё хуже и хуже...»). Появляются эмоциональные изменения: чувство усталости, подавленность, напряжение, тревога, ощущение дезориентации. У впечатлительных людей бывают и физиологические симптомы — головная боль, головокружение, тошнота, сердцебиение. Общение воспринимается как многозначительное и противоречивое. Расхожее сравнение — как разведчик среди врагов, пытающийся выведать какую-то важную информацию, при этом не раскрыть себя, не выдать своих чувств, не выболтать собственных секретов.
Чрезвычайно важный критерий: при попытке прояснить происходящее, определить, что идёт не так, обсудить отношения, коммуникация становится ещё более тяжёлой и удушливой.

Для начала рассмотрим набор достаточно простых и очевидных приёмов.

  1. В разговоре самым тщательным образом стираются «референтные индексы». Почти не употребляется местоимение «я», очень редко используется прямое обращение — «вы», «вам», «о вас». Вместо этого используется разговор в «третьем лице» — «кое-кто», «некоторые», «тот, кто...», «люди». В общем, «Если кто-то кое-где у нас порой...» Вероятно, с этим же связано избегание прямого взгляда в глаза.
  2. Почти постоянно используются метафоры. В качестве метафор работают описания каких-то случаев из прошлого, аналогии с другими отношениями, цитаты, пословицы и поговорки, стихи. Даже на конкретные прямые вопросы ответ даётся в метафорической форме. Впечатление такое, что разговор ведётся не с человеком, а с цитатником. Там, где ожидаешь непосредственного, по возможности искреннего ответа, наталкиваешься на очередную цитату. Вместо называния или описания собственных чувств также происходит отсылка к метафорам и аналогиям, причём эти метафоры и аналогии, как правило, весьма неконкретны и запутанны.
  3. Собеседнику приписываются определённые чувства и мысли («чтение мыслей»). Совершенно не делается попыток проверить свои догадки или выяснить у оппонента, что он переживает или думает на самом деле. При этом не допускается сослагательного наклонения, упоминаемые чувства предполагаются реально существующими, и никак иначе. Очень часто эти чувства и мысли сразу же оцениваются как неуместные и неадекватные.
  4. Эмоциональность собеседника часто объявляется чрезмерной. Для подтверждения можно указать как на действительное проявление эмоций в ходе разговора, так и на «подразумеваемые эмоции», те, которые собеседник «по-видимому испытывает» или «должен испытывать».
    Собеседник часто упрекается в ранимости. Ему ставится в вину то, что он слишком сильно реагирует в ходе диалога, особенно то, что он «требует заботы о себе».
  5. Очень характерен феномен «дерева и стекла» (термин из психопатологии). Собственные переживания объявляются очень глубокими, личными, не подлежащими обнародованию (в крайнем случае можно намекнуть, облечь в форму метафоры). Их берегут, от их обсуждения уклоняются, их запрещают касаться или даже упоминать о них. Зато чувства собеседника считаются мелкими, тривиальными.
    Иногда хорошим оружием является открытое заявление: «А ваши переживания меня не интересуют! Мне это не надо». С этих позиций как раз очень удобно симметричным образом обвинить собеседника в таком же подходе. Попытки собеседника спросить о переживаниях и прояснить ситуацию можно объявить проявлением равнодушия и бестактности.
  6. Типичны ирония и сарказм. Большинство сказанных слов предлагается воспринимать прямо противоположным образом. Особенно эффективна тонкая ирония, которая запутывает оппонента, не позволяет определить, когда сказанное нужно воспринимать в прямом значении, а когда — в обратном. Легко догадаться, что убийственно эффективна ироническая похвала — вроде бы и похвала, но подтекстом насмешки и порицания.
  7. Слова собеседника, как предполагается, имеют многослойный противоречивый смысл. За тем, что он говорит, скрывается что-то «иное», некие тайные соображения. Намёком или прямо собеседнику заявляется о недоверии.
  8. Чтобы не отвечать на вопросы оппонента, протагонист может пользоваться «прогрессивной конкретизацией». Достаточно к каждой фразе собеседника задавать по несколько вопросов, требующих уточнить детали и детали деталей. Можно ставить под вопрос каждый вопрос собеседника (корректность постановки, неверную формулировку, право собеседника задавать такие вопросы).
  9. Вина за неудавшийся диалог целиком и полностью возлагается на собеседника. Собственные помыслы объявляются a priori чистыми и кристально прозрачными, собственная коммуникация — абсолютно ясной и не требующей никаких изменений. Настолько ясной, что даже любые комментарии и дополнения к ней не только излишни, но и вредны.
Отправить
Поделиться